Как всегда, галопом по Европам я. Последнюю неделю сижу и пишу мини-роман (интересно кстати, как это вообще с английского переводится, novelette), и у меня прямо хорошие шансы первый раз в жизни что-то закончить, что не рассказ. Прямо вот весьма хорошие. Причем вполне возможно, что даже до конца года — я сейчас дописываю четвертую главу, кусок пятой уже есть, а всего глав девять, причем у меня очень четкое видение того, что и как (кроме, быть может, самой последней главы)

Называется «Музы» (Muses)

Он о двух выгоревших писателях, которые встречаются и решают написать роман вместе.

По задумке, там упаковано много всего, так, Джек и Эффи (главные герои) пишут роман о двух выгоревших писателях, которые встречаются и решают написать роман...то есть тут не два, а все три уровня вложенности. Книга о том, как герои пишут книгу о том, как герои пишут книгу, причем у меня прямо в тексте случаются отсылки к тому тексту, который уже написан (то есть по сути они пишут книгу о себе же). Звучит ппц сложно, но на самом деле нормально.

Главы называются именами греческих муз (поэтому глав девять), и в каждой главе есть отсылка к соответствующей музе; так, в третьей главе «Эвтерпа» Джек привозит из поездки виниловый проигрыватель и пачку пластинок.

Действие начинается в Стамбуле, так же происходит в Риме и итальянской глубинке, глава «Полигимния», и это примерно плюс-минус современность, думаю где-то 2010-е.

Перспектива чередуется, и все четные главы написаны от лица Эффи; каждая ее глава начинается с того, что она что-то готовит. Имя Джек выбрано случайно, но тоже занятная отсылка к «дому, который построил Джек». Много цитат и отсылок к книгам.

И это я еще не дописал, у меня полкниги и две недели впереди, чтобы еще что-нибудь придумать.

Пока в воображаемом ящике стола лежит несколько текстов, ждущих своего часа редактуры, пишу что-то новое (снова). На сей раз даже название принципиально не перевести на русский с сохранением игры слов, так что возможно придумаю другое.

Материал несколько автобиографичный, хотя об этом догадается разве что К. (ей я и так сказал) и может быть кто-то из близких друзей (а они все равно не читают), потому что он настолько «несколько», что почти что и не. По большей части там из автобиографичного трансформация персонажа, и некоторые места в Стамбуле.

Печалит, что когда много пишу, мало читаю. Вроде глаза два, руки две, а смотри-ж ты, параллельно не выходит.

В Ереване зима, дубак, +6 днем. Отвратительно. Когда уже жара?

Потихоньку пишу мегапост по итогам писательского года. Очень много чего хочется рассказать, так что он вероятно и правда будет мега.

Тем временем мой жанровый указатель сделал полный круг и я вернулся практически к тому, с чего когда-то очень давно (еще до того, как начал писать) начинал — к космоопере. Написал два коротких рассказа в серию, и пишу третий, четвертый в уме. Пока есть драйв — нужно писать.

Как всегда, когда я активно пишу, у меня почти нет времени читать, и я так особо и не продвинулся по «Ведьмам»

Пока я читаю "The Witches of Eastwick", набрал некоторый шортлист того, что хочу почитать дальше, по большей части исходя из того, что (по моему мнению) будет и интересно, и полезно для языка и дальнейшего писательства. Порядок случайный.

"Lark Rise to Candleford" Флоры Томпсон — мне рекомендовали эту книгу как кладезь идиом, ну и в целом выглядит интересно.
"Rebecca" Дафны Дю Морье — я урывками слушал в переводе, теперь же буду читать в оригинале, даром что толком не помню уже, что там как.
"Little Women" Луизы Мэй Алькотт.
"Ulysses" Джойса — не знаю уж, осилю ли, но поглядим.

К этому добавлю что-нибудь из Кинга (а то я как-то маловато читал), Агату Кристи. Может быть, Диккенс. Но вообще хочется все и сразу. И вероятно что-то из того, что я уже читал в переводе (а этого добра ОЧЕНЬ много)

В следующем году, где-то примерно в конце февраля, будет год как я начал писать. Думаю к тому времени написать мегапост о том, чем я занимался, что получилось и что не получилось, чему научился и какие планы. К тому моменту я наверное уже на все три книги ВК напишу черновиков, лол.

Из-за того, что читаю сейчас больше на английском языке, столкнулся с ранее неизвестной мне проблемой: хочется читать все и сразу, но я не успеваю. На русском таких проблем нет, потому что я могу себе позволить читать не приходя в сознание и очень быстро, но на английском мне приходится фокусироваться на тексте и читаю я пока все еще медленнее.

Начал читать «Улисса», больше как эксперимент, пожалуй, но эксперимент интересный, очень много незнакомых слов, так что приходится часто останавливаться и лезть в словарь, благо что он встроен в читалку/приложение на телефоне. Не думаю, что буду прямо вот читать не отрываясь, скорее буду периодически заходить в гости на страничку-другую.

Отвлекаюсь на другие идеи, но стараюсь не хвататься теперь за все, что в голову придет, а питчить, записывать и откладывать в сторону, дабы вернуться позже. Где б еще найти времени и сил, чтобы все написать...

Думал выложить тут «Тяжелую поступь» текстом, но думаю пока что выложу в гуглодок. В прошлый раз дайри большой текст весьма криво показывал, а при каждом редактировании поста вылезали откуда-то конские пробелы.

Поэтому вот.

Тем временем работаю над другим проектом, который хочу попробовать закончить до Нового года; по объему он сильно меньше всех других задумок, то есть есть шансы, что я напишу раньше, чем сдуется фантазия.

Я в принципе знал, что Halou вернулись где-то году в 2015-м, но первый «новый» альбом как-то прошел мимо меня, да и второй — до сегодняшнего дня, когда я на него случайно наткнулся. Звучание немного другое, но не хуже.

Подзастрял на первом рассказе из серии с Бекки, по большей части от того, что все еще не могу решить с опенингом; а решить не могу от того, что пока не понимаю природы происходящих с ней странностей. Может читателю-то и не особо нужно понимать, но мне-то нужно.

Меня Грета зовут. Я вон там живу, у башни на холме, видите? Нет, не «в» башне, там домик рядом, прямо подле стены, не знаю, видно ли отсюда; милый маленький домик, как сейчас помню.

Я в деревне жила, но теперь уж нет, видите ли, с тех пор как...видите же? Вы же не слепой, как я? Было бы очень странно, если бы двое слепых вот так случайно встретились, а?

Почему я слепая? О, это длинная история, но если вы не спешите…чудесно это слышать, и я не спешу. История начинается с башни…а? А, вы не местный, вижу.

Девушка смеется.

Знаете, как люди говорят, любопытство кошку сгубило, но я-то всегда себе говорила, что любопытство сгубило не всех кошек, правда ведь? Всегда есть шанс, и я-то свой использовала.

Терпение, добрый рыцарь. Итак, история начинается с ведьминой башни на холме.

Кто, Джессика? Нет! Она на самом деле довольно молодая и симпатичная, ну, была молодая и симпатичная, когда я видела ее своими глазами в последний раз. Что я имею в виду, говоря «своими глазами»? Ну я все еще вижу, просто не глазами, а, скажем, неким внутренним зрением…а, нет, не беспокойтесь, мне Мария помогает.

Мария тоже ведьма, мне кажется. Я не уверена. Она помогала Джессике с экспериментом, который сделал меня той, что я есть сейчас.

Нет, никто мне ничего не объяснял. Нет! Меня не заставляли, я пошла по своей воле.

Не смейте так говорить! Джессика не жестокая; она просто любопытная — совсем как я. Я не осуждаю ее за то, что она совершила; так я была бы обычной крестьянкой, а теперь я помощница ведьмы, и я горжусь этим.

Ох… Так вы инквизитор? Какая жалость. Но прятаться не стоит, ведь Джессика уже знает, что вы здесь.

Звучит другой женский голос.

Все верно, дорогая. Вернись в башню, пожалуйста, я скоро приду, вот только сор со двора вымету.

Рев пламени, крики.

Тишина.

Итак, рождественская криповая история «Тяжелая поступь» кажется наконец перевелась. Теперь только вычитать и показать арт-директору, и можно будет пошарить.

Переработал первые пять с половиной глав истории Клэр из глав романа в одну мега-историю объемом в 12 тысяч слов, и уже получил весьма ценный фидбек — нужно будет посидеть подумать. Некоторые вещи вышли странно, и я как-то этого вовсе не заметил.

Планы пока все те же — написать первую и вторую истории из цикла о Бекки (кстати почти придумалось название), и начать вторую историю про Клэр, из которой на самом деле у меня есть уже хорошая затравка.

А, ну и еще дубак на улице. Ноябрь холодный ппц, +6 вечером.

Мысли под конец дня, или, сказать лучше, по итогам?

Во-первых, скучное писать не нужно. Я два раза начинал писать первый рассказ, который теперь имеет несколько временное, но от того не менее постоянное название, «Ночь коротка» (отсылка к "The Night Is Short, Walk on Girl", которое я конечно же никак не посмотрю), и оба два раза в сердцах комкал текст с монитора.

Никак не мог перестать писать скучное. Потому что это же начало. Потому что нельзя, ну нельзя начинать первый рассказ в серии со сцены, где главная героиня грозит фейри монтировкой в темной библиотеке, отбивая у них едва ли знакомую девицу.

Оказалось, что можно. Оказалось, что вот именно так и можно.

Во-вторых, учиться не значит подражать. Читая Апдайка, я с трудом порываюсь перестать читать и пойти переписывать, потому что ну язык же, ну язык, ну как же так, ведь у меня же не так. И снова оказывается, что так — не выйдет, а выйдет в лучшем случае кое-как похоже.

А нужно не кое-как похоже, а свое, пусть даже не Апдайк.

Снова все переиграл. По результатам дискуссий с читателями неизменной остается лишь бывшая вторая, ныне вероятно третья, если не четвертая по счету, страшно-ждественская история. Она, впрочем, практически не меняется, поэтому в скором времени я возьмусь за перевод.

Каждая история упакована так, что в принципе можно читать, начиная с любой — просто понятнее будет, если читать по порядку.

Третья история (про библиотеку) становится первой. Первая (та, что была 18+) — вероятно второй, впрочем я все еще могу ее переписать. И есть ощущение, что можно раскомкать некоторые моменты еще в целую историю где-то между.

Неожиданно снова открыл для себя чтение с е-читалки, теперь она у меня лежит под рукой и при случае используется; там у меня как раз «Иствикские ведьмы». Подумываю сделать то, чего никогда раньше не делал — сделать себе план по чтению на год (на английском, на русском незачем, с моей-то скоростью чтения)

Отредачил первые два рассказа, и теперь меня не покидает ощущение, что первый надо просто взять и переписать с нуля, и это при том, что я туда добавил кусочек мистики тоже, но слишком уж там много про собственно свидание персонажей — а я никак в толк не возьму, хорошо это или плохо. Все-таки первый рассказ вроде как лицо серии, и он должен цеплять, а я пока не ощущаю.

Пока думаю, пишу третий, там про библиотеку, в которой гаснет свет, и героини отправляются в темноте, светя телефонами, бродить по коридорам, которые кажутся слишком уж длинными и подозрительно тихими.

кусочек?

— Думаю, эти коридоры рано или поздно должны закончиться, — говорю я рассеянно, глядя под ноги. — Что думаешь?

Тишина отвечает мне в своей молчаливой манере.

— Анна? — я останавливаюсь и оборачиваюсь, но ее нигде не видать. Коридор пуст в обе стороны, и насколько я могу видеть в свете экрана, ее и след простыл. Тишина внезапно разрывается звуками борьбы и сдавленным криком, и я спешно направляюсь в ту сторону, пока не натыкаюсь на поворот, который мы, похоже, пропустили буквально пару секунд назад. Я не уверена, что Анна там, но выбора нет.

— Пусти меня, ты…агх!

Не раздумывая, я подхватываю длинную железяку, валяющуюся на полу у поворота, и бегу на помощь.

— Эй, вы! — я кричу фигурам, что тащат ее вдоль коридора, и они останавливаются и оборачиваются ко мне. Похожи на людей — странных, впрочем, людей, одетых в странные одежды, босых; кроме того, еще какая-то странная деталь в их внешности не дает мне покоя.

— Госпожа не знает правил? — у того, что впереди, такой писклявый голос, что я невольно морщусь.

— У госпожи есть прави́ло, — я поднимаю руку с импровизированным оружием, и он отшатывается. — Хладное железо! Госпожа умеет убеждать.

— Отпустите ее! — я замахиваюсь железякой, и он приседает, прикрываясь рукой о шести пальцах.

Пересчитай зубы, пересчитай пальцы.

По переводу кстати, в оригинале Бекки говорит Mistress has this rule-bending device, которое я перевожу как прави́ло и восхищаюсь богатством русского языка.

А вот еще немного и дневнику будет год, представляете?

Тем временем, с заложенным фундаментом под третий рассказ становится прозрачно, что дело идет к серии. И сегодня я сформулировал главную линию серии. Звучит она так:

Неразрешимая мистика в ограниченных декорациях.

Скажем, второй рассказ, где дамы сидят посреди леса в древней башне, переделанной под приют путешественника, и рассказывают страшные истории; в какой-то момент истории, кажется, начинают происходить на самом деле. Но на утро все рассеивается, как утренний туман, оставляя открытым вопрос: а было ли что-то или это была лишь игра воображения главной героини?

Всякий раз действие (по большей части) будет происходить в ограниченном пространстве.

Это означает, что первый рассказ придется переписать, потому что сейчас он в линию не укладывается, но то и к добру, пожалуй. Все равно он мне никогда не нравился.

Сколько всего будет рассказов — понятия не имею. Может штук пять-шесть, может десяток. Для символизма бы конечно написать тринадцать, но вымучивать не буду, как получится — так получится.

Когда я там начинал писать второй рассказ? Три дня назад? Ну так я написал. Занятно то, что до сих пор у второй истории названия нет. Как-то так вышло, что в этот раз я до самого конца толком не задумывался, пишется и пишется, потом подумаю.

История вышла криповая, и это ровно то, на что я рассчитывал. Криповая Рождественская история, ну. Кстати говоря, можно ждать в дневнике, обязательно переведу и выложу.

Теперь конечно нужно будет вычитать, потом еще раз вычитать, и еще пару раз вычитать, но сам факт того, что это уже вторая законченная история, меня несказанно радует. Уже обдумываю следующую, есть несколько идей.

На волне успеха подумываю конвертировать уже частично написанную большую историю (не могу называть романом, ну не могу, не тянет покуда на роман-то) в серию рассказов, немного подрихтовав концовки арок. В каком-то смысле первый рассказ (который выходит примерно на 12 тысяч слов, то есть небольшая повесть по сути) уже готов, нужно лишь, как я и сказал, немного подкрутить концовку.

Раз уж дело-то пошло наконец, надо держать волну за хвост.

Бекки (персонаж): рассказчик из меня не очень.
Тоже Бекки:

Тьма, сопровождаемая поднявшимся с реки туманом, окутала любимую многими и ненавистную некоторым Прагу осенней ночью 1976-го. Вечно бодрствующие улицы Старого Города спали этой ночью, и Гэврел Клигер, сорокашестилетний местный житель, не узнал сего места, которое он знал как свои пять пальцев. Даже красная табличка, казалось, выцвела.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на башенные часы, которые всегда приходили к нему на помощь, но все, что он увидел — свет фонаря, что освещал часы; самих же часов видно не было.

— Ну и ну, — пробормотал он, кутаясь в штопанное-перештопанное пальто и надвигая на глаза кепку. Это был, конечно, совершенно бесмысленный, но очень привычный жест.

---

Пишу, короче, да.

И еще кусочек, который начинается сразу после того, как дамы добираются до башни.

читать дальше

Вот как это было.

Лейден Кросс смахнул пот со лба и оглядел свою работу с удовлетворением человека, знающего, чего это стоит. Балка была настолько хорошо подогнана, что казалось, что она попросту растет из камней от стены до стены, пересекая все пространство; дерево было хорошо высушено, но все же достаточно свежее, чтобы чувствовался запах еловой смолы.

Это была последняя балка, которую предполагалось установить; наконец-то, все они улеглись в тщательно запланированном и рассчитанном порядке, поддерживая друг друга. Оставался завершающий штрих, так что он поднял стальное клеймо и цокнул языком — давно остыло. Придется выйти наружу и разогреть его снова, прежде чем можно будет закончить работу и передохнуть.

Конечно, помимо этого хватало еще работы.

Дверь все еще стояла, прислоненная к стене, в ожидании установки; лестницу на второй уровень еще предстояло закрепить, да некоторые окна все еще нужно было остеклить. Это была работа Марики, и он любил наблюдать за ее работой, помогая по необходимости.

Он вышел наружу. Вдалеке над деревьями у горизонта собирался дождь, но над его головой небо было чистым; пока Лейден работал, он даже не заметил, как далеко перекатилось солнце, гораздо дальше, чем он ожидал.

Беспокойство когтистой лапкой сжало сердце.

Марика уже должна была вернуться, но ее не было. Забыв о клейме, он огляделся и не раздумывая полез через стену на террасу. Камни были крупными, да и он столько раз уже взбирался здесь, что ему даже не требовалось думать, куда поставить ногу.

Но даже с террасы ничего не было видно. Он повернулся кругом, но раскинувшийся под башней лес не спешил раскрывать свои тайны.

Он даже не мог отправиться ее искать, ведь она взяла их единственную лошадь, а на своих двоих далеко ему не добраться. Оставалось лишь ждать и надеяться, что все будет хорошо, и она попросту немного задержалась в городе.

— Лейден спустился и встал под навес, греясь у огня, неуверенный, что же теперь ему делать. — Анна останавливается и глядит на меня, ее глаза блестят в свете огня, прячущегося в глубине печи. — Как ты себя чувствуешь, Бекки?

— Я в порядке, — говорю я медленно, будто бы пробуждаясь ото сна. — Лучше не бывает. Но черт, Анна, откуда ты все это знаешь?

— А, — она взмахивает руками с широкой улыбкой. — Я все выдумала. Но, — она поднимает палец, — на одной из этих балок и вправду нет клейма. На всех есть, кроме одной.

— Черт, — повторяю я, — ты лучшая сказительница, что я когда-либо слышала. Я почти что была там.

— Ну, — она поднимается, чтобы поискать пару поленьев за печью, — я люблю сказки. — Анна шевелит угли кочергой, прежде чем подкинуть поленья, искры вылетают наружу и оседают на каменном полу.

Покажу кусочек из нового. Это начало другого рассказа с теми же персонажами, но уже позже. Хочу как раз к Рождеству-то успеть. Быстроперевод наколенный, но вроде вычитал более-менее.

Дальше там будет на весь рассказ моносцена, мне как-то зашло писать именно так, в одних декорациях.

читать дальше

— Анна, — кашляю я, выдыхая моментально исчезающий пар, — ты уверена, что мы еще не потерялись? — Холодный, сухой воздух, попадающий в мои легкие, вызывает очередной приступ кашля.

Ненавижу гребанную зиму.

— Вроде… — она задирает голову в кислотно-желтой шапке с двумя помпонами по бокам; кончики ее рыжих волос, слегка присыпанные снегом, лениво покачиваются на ветру. — Я хочу сказать…

Я перебиваю ее. — Черт подери, «вроде» не годится. Я тут «вроде» как помру скоро, и моя смерть будет на твоей совести.

— Расслабься, meine Lieben, — она неожиданно исчезает из виду. Вот она тут, и вот ее нет. Я не ударяюсь в панику лишь от того, что до меня еще не дошло, что происходит, но ждать остается недолго.

— Анна? — я неуверенно вопрошаю в пространство. — Анна!

— Я тут, — она выглядывает из-за камней, занесенных снегом настолько, что их невозможно отличить от заснеженных просторов вокруг. — Нашла.

— Нашла что? — Я добираюсь до камней и заглядываю за них. Тропа, что начинается здесь, уводит нас от пути, по которому мы должны следовать, и я объявляю об этом вслух. Она отмахивается. — Бекки, слуш’й, ты же видишь, мы не доберемся вовремя. Нужно где-то переночевать, и я знаю тут одно местечко.

— Какое?

— Увидишь.

Клянусь богами, иногда она совершенно невыносима.

Кашляя, скользя, спотыкаясь и ругаясь на смеси английского с австрийским с примесью идиш, я тащусь вслед за ней по едва видной тропе. Хорошо хоть ветра нет, пока каменный козырек нависает над нами, но снегопад определенно становится сильнее.

И темнеет.

Чтоб вы понимали, это вообще не то, чего я ожидала, когда мы решили провести Рождество на выезде. Погода обещалась быть лучше, снега ожидалось меньше, и примерно уже сейчас мы должны были наслаждаться теплом камина и обществом друг друга. Вместо этого мы черт знает где.

К моменту, когда я спотыкаюсь о первую каменную ступеньку, вокруг уже толком ничего не видать; белое безмолвие сменилось серым, а то, в свою очередь, совершенно черным. Я задираю голову, глядя на силуэт странной башни, увенчанной острой крышей, исчезающей за летящим снегом.

— Где мы?

Она забирается на пару ступенек, оглядывается на меня. — Давай внутрь, расскажу историю.

Внутри хоть глаз выколи, но хотя бы ветра нет и немного теплее. Анна делает шаг вперед, и луч света от фонарика в ее руке бежит по каменным стенам, выхватывая из темноты широкие деревянные балки и узкие окна-бойницы, забранные темным от времени стеклом.

— Знаю, это не совсем то, на что мы рассчитывали, — говорит она, ставя фонарик так, что он светит в потолок; видимость несколько улучшается.

— Но что это за место?

Анна поворачивается ко мне с широкой улыбкой.

— Добро пожаловать в «Одинокого Гиганта».

Ну что, я написал. Всего-то почти год ушел, и пара сотен тысяч слов в черновиках, и вот я дописал первый рассказ, который вышел-то совершенно непроизвольно, из какого-то случайного скрипа мозговины, потом три дня написания, переписания и дописания, и вот. Пока что ждет отлежаться, но совсем скоро уйдет в пользу зрительного зала.

Пишу еще дальше историю побольше, ну ту, о которой говорил в последних постах. Собственно, большая история и этот рассказ связаны, но не особо влияют друг на друга.

Ноябрь обещает быть плотным: поход в филармонию, ДДТ, лекция Панчина, Сплин, может еще что-то вдруг появится. Думаем еще в Гюмри съездить.

Читаю «Иствикских ведьм» и в самом начале натыкаюсь:

Dock Street, its trendy shops with their per­fumed candles and stained-glass shade-pulls aimed at the summer tourists and its old-style aluminum diner next to a bakery and its barber's next to a framer's and its little clattering newspaper office and long dark hardware store run by Armenians, was intertwined with saltwater as it slipped and slapped and slopped against the culverts and pilings the street in part was built upon, so that an unsteady veiny aqua sea-glare shimmered and shuddered on the faces of the local matrons as they carried orange juice and low-fat milk, luncheon meat and whole-wheat bread and fil­tered cigarettes out of the Bay Superette.

Вот раньше я бы наверное не запнулся на Armenians, а теперь глаз выхватывает сразу.

Еще конечно ощущаю ужасную необходимость прекратить читать и немедленно пойти переписывать, уж насколько богатый язык; я так пока не умею. Но держусь. Вот допишу весь черновик и можно будет.

Меж тем, в голове уложил все будущие события, от начала до самого конца. Остается лишь разложить их в правильном порядке, и собственно написать.

Так уж пошло, что главы у меня называются согласно проступкам: "Voyeur", "Blackmail", "Deceit", "Jailbreak", "Stalking" и "Trespassing", из того, что я уже написал. Это тоже наследие самого первого черновика, когда собственно самой истории-то и не было еще. Вопрос лишь в том, смогу ли я продолжить тренд до самой последней главы (которая, кстати говоря, называется "Adultère")

Сегодня шел и думал, почему так сложно стало с шестой главы писать. А потом вдруг понял, а ведь и правда, в каком-то смысле жить под стрессом с видимой целью впереди иногда проще, чем быть окруженным возможностями любого сорта. Не лучше для психики, тела или благополучия, не более удобно, а просто — проще.

И писать про персонажа в таких условиях проще, потому что сюжет сжимается до размеров вентиляционной трубы, в которой где-то там впереди, за десятком поворотов, виден свет. Ведь это же я в каком-то смысле стою за плечом у персонажа, как ангел (ну или черт, это смотря с какой стороны встать), и думаю вместе с ним: ну вот я вырвался на свободу, а теперь-то что?

Еще у меня навязчивое ощущение, что шестая глава наполовину скучная. На вторую половину, первая ничего. Но возможно, что это как раз ощущение расслабленности после пяти глав непрекращающейся интриги, в которой каждая глава — маленькая драма, и совершенно непонятно, куда заведет очередной поворот вентиляции; когда драмы вдруг нет, кажется, что что-то не так. Слишком спокойно.